Архиерейство моё давнее и законное...
30-05-2013, 12:19. Разместил: Александр
«АРХИЕРЕЙСТВО МОЕ ДАВНЕЕ И ЗАКОННОЕ»…
Тайное и явное 1
«У каждой души своя тайна с Богом» —
Отец Николай (Гурьянов),
тайный схиепископ Нектарий Русский
Говорить о Батюшке Николае Гурьянове с единомышленниками, для кого отец Николай есть образ Пастыря Доброго — «Пастырь Добрый душу свою положит за овцы» (Ин. 10.11) — легко и радостно.
О вещах же сокровенных в Вере, таинственных и промыслительных, говорить весьма затруднительно, поскольку часто невозможно облечь в слова те личные переживания и открытия, которые были дарованы тебе духовным отцом. Как зерно, брошенное в землю, до времени пребывает в ней сокрыто, так и Благое Слово содержится душой до поры до времени в ее тайниках, пока не окрепнет, не возрастет, став для души той «благой частию… яже не отнимется от нея» (Лк. 10.42). Но душа возращивает Слово не так, как земля возращивает семя. Ведь природе человеческой души, в зависимости от меры Любви и Веры, дарованных ей Творцом, свойственно сомнение, маловерие либо полное безверие.
«Там — природа, которая отличается постоянством, здесь — свободное произволение, то, что легко изменяется и в высшей степени разнообразно» — пишет преподобный Феофилакт Булгарский.
Таинственность и сокровенность отличают пребывание на земле возвышенных духом и сердцем. Люди, близкие Богу, молчаливы и редко открывают себя, ибо они все хранят в себе Божественную тайну, которую мир не только не может, но и не желает вместить.
Однажды молодые монахи, посетив Глинского Старца, духовного друга и сомолитвенника отца Николая, схиархимандрита Виталия (Сидоренко), задали ему вопрос: «Есть ли в нашем ХХ веке такие подвижники, о которых мы читаем в древних патериках?» — и услышали в ответ: «Мы их видим, слышим, с ними бываем, но не имеем Веры и послушания, какие были в древности, поэтому мы их и не знаем».
Сколько же недоумения, сомнений, а зачастую откровенного злопыхательства и усмешек современных фарисеев и книжников вызвали те безценные жемчужины духовной премудрости благодатного Старца отца Николая, которые собрало, сохранило и безкорыстно подарило всем верующим любящее, благодарное сердце дочери, его мироносицы и келейницы матушки Николаи.
Батюшку Николая, Старца и подвижника «яко един от древних», все время окружал простой народ. Он и сам, любя все простое — настоящее, был прост и «неофициален», часто юродствовал, не любил политеса, ни мирского, ни церковного. Но это была святая простота, которая огненным столпом досягала до Неба, и сердце сразу откликалось и тянулось к этой простоте Ангела Небесного, любившего повторять: «Где просто, там Ангелов со ста».
Сколько в свое время терпения, любви и сочувствия было приложено отцом Николаем к тем, т. н. «духовным чадам», которые, пользуясь своим саном либо положением, назойливо докучали Старцу, с одной только целию — себя показать, да его оценить. И посетив келлию Батюшки, они впоследствии, со знающим видом, вещали: «сельский поп», или, как «выдал» один «теле»-архимандрит: «Батюшка не в теме». Это они все пытаются втиснуть Жизнь Духа, внутренний мир Старца, в привычные им рамки, рамки анкеты личного дела протоиерея Николая Гурьянова, с «датами и цифрами». Втискивают, да никак не входит. Жизнь Духа сокровенна и удивительна!
«Батюшка! А сколько лет Вы уже Архиерей?» — любопытствуя, спросил один из присутствовавших в келлии, после того, как отец Николай архиерейски (двумя руками) — благословил и пропел сам себе «Ис полла эти Дэспота»… — «Да уж более 60 лет, так уж точно» — ответил Старец… Но впоследствии, присутствовавший при этом священник «свидетельствовал»: — «А вот мне он такого — никогда не говорил! Ни разу не слышал!»
Вот и получается… Отец Николай говорил — а они не слышали… Наставлял — не вразумлялись… Показывал — да так и не увидели в его простоте — премудрость, в смирении — величие, в терпении — святость.
И никак не прилатается к их «необрезанным» сердцам слова Батюшки: «А я — Архиерей… Архиерейство мое давнее и законное. Красным мое монашество и архиерейство не нравилось, они не признавали его». Вот и качают своими головами с «перевязанными лбами»: — Нет! Простой протоиерей и тайный епископ? Как такое может быть? Это невозможно!» — спеша тем самым похитить благое Батюшкино Слово, его благословение из доверчивых душ. Не понимая, что обворовывают, прежде всего, сами себя.
У Бога всего много…
Христа все может быть, потому что: «Им вся быша и без Него ничтоже бысть, еже бысть. В том Живот бе и Живот бе свет человеком»(Ин. 1.3–5)… Воздадим же сегодня незабвенному Старцу Николаю — схиепископу Нектарию Русскому святительскую честь.
«Светоприемную свещу целомудрия твоего, дикирий Благодати твоея, трикирий веры твоея, проницающую мглу времен, посылаеши нам, Божественный Вениамине, во образе дивного отрока Николая. Ему же наперсный Крест Архиереев даруеши, крестоношение сего за ны восписуя.»2
«В детстве Благодать посетила наше жилище… Когда мальчонкой был, Господь явился мне с Владычицей прямо в нашем доме, в Заходах. Я зрел Господа, осязал Его… Господь крепко взял меня за руку — и держит ее и поныне» — так открыл Батюшка самое сокровенное.
Все детство отца Николая проходит в Храме Архангела Михаила Кобыльего Городища Гдовской Епархии, где он прислуживает в Алтаре, читает и поет на клиросе. Семья Батюшки проживала в селе Чудские Заходы, и частым гостем у них был большой друг семьи Митрополит Петроградский Вениамин. Предвидя узкий и скорбный жизненный путь отца Николая, его исповеднический подвиг и верность Святой Истине, Владыко Вениамин, по откровению Свыше, благословил отрока Николая, возложив на него свой Архиерейский Крест, чем предрек и его служение Церкви в Архиерейском сане. А в 1918 году Митрополит Петроградский Священномученик Вениамин тайно постригает восьмилетнего отрока в иноки.
«Мое сердце всегда было с Господом, — говорил Батюшка. — Я старался с детства научиться духовному плачу… Я ведь с детства монах. Домашние ко мне в келлию без молитвы не входили — монах… Знали, что я молюсь, с Господом беседую… Никого кроме Бога не знал и не видел»…
Впоследствии, уже на Острове, Батюшка Николай часто благословлял на постриг с именем Вениамин — память о горячо любимом Владыке.
Самому Батюшке, еще в юности, Святым Духом Господом Животворящим было извещено о его епископском призвании. 29 августа 1924 года отец Николай, будучи послушником в Почаевской Лавре у Преподобного Иова, окрыленный Божественным откровением, прикровенно «замаскировав» в
виде стихотворения, возносит свой молитвенный глас ко Господу Богу, прося у Него помощи в многотрудном «искусе».
Птичка-знание
Птичка Божия пропела
Над моею головой
И душевно умилила
Своей песней золотой.
Моя душа и мое чувство
Просветлели в этот час,
От сей песни — о искусстве
Я вознес свой к Богу глас:
«Боже Сладостный, я, грешный,
Не могу поднять очей
К Небу, где есть мир нездешний,
Где лоно Славы всей Твоей.
Где все Угодники Святые
Ликовствуют в чести той,
Как яхонт и изумруд чистые,
Блистая в славе сей святой.
Я должен, Господи, сознаться
Пред Тобой, как пред Отцом,
Что должен я всегда пленяться —
Рыдать, молиться пред Творцом.
Но видишь, Милостивый Боже,
В чем я несчастен в жизни сей,
Ученьем грамоте, что гоже
Впредь на к а ф е д р е моей.
Песня птички — жажда знания
Пробудилося во мне.
Неутомимое желание:
Знать науку всю в корне.
Прости, Всесильный Иисусе!
Быть может, этим я грешу,
Что быть желаю в сем искусе,
Но помоги, Тебя прошу!
Я изречение чту ученых:
«Учение-свет, незнание-тьма».
Так пожалей, Господь, убогих,
Таких, во тьме, как, грешник, я!
С наукой сильный и безстрашный,
Я Словом — ложное сотру,
Пусть враг коварный и ужасный,
Но этим челюсть загражу.
Так помоги ж, Отец Небесный,
Частичку знания получить,
Курс Богословия и Света,
Науки, верно изучить!3
«Во всем — тайна — святая тайна Божия» — восклицал преподобный Иустин (Попович). «Тайна… Какое это великое и многозначительное слово! Сколько их, тайн? Самые малые тайны — это личные, а самые большие — Божественные. В Христианском, т. е., промыслительном понятии, тайны личные сорастворяются в тайнах Божественных» — писал Старец схиархимандрит Тихон (Агриков).
Жизнь христианская — это особая жизнь, это жизнь Духа. А рожденное от Духа неизмеримо выше логики знаний, недосягаемо больше любого определения. Духовная жизнь не выражается единой формулой. Это нечто иное, как «таинственное и неизреченное» общение с Небом.
Говоря о тайной епископской хиротонии отца Николая, мы уже говорим о тайне, святой тайне Божией. Многое в жизни и служении Батюшки таинственного и неизъяснимого, улавливаемого только душой, так как невозможно передать словами «глас хлада тонка».
Тайна Божия всегда невероятна, как невероятен весь Его Промысл о спасении души, как невероятно чудо Божие. И сколько бы мы ни разбирались в возможности Архиерейства Батюшки, сколько бы ни открывалось новых фактов, даже с «печатями и датами» — все равно это бы осталось тайной, Божественной тайной драгоценной души Батюшки Николая — схиепископа Нектария. Такой же особой, неразгаданной тайной, ведомой только Одному Господу Богу, как и тайна послушника Константина, поведанная нам отцом Тихоном (Агриковым), в схиме Пантелеимоном, Архимандритом Лавры Преподобного Сергия.
Вот его повествование:
Неразгаданная тайна послушника Константина
Ему было, как говорят очевидцы, не более тридцати пяти лет от роду. Звали его послушник Константин.
Чем занимался, где родился, как воспитывался, какое получил образование — неизвестно. Известно только то, что он пришел в обитель Сергия Преподобного одним из первых по ее открытии. Тогда был период послевоенный, тяжелый во всех отношениях. Церковь собирала свои рассеянные силы. Монастырь требовал восстановления. Константина потянуло сюда, к святой обители. Видимо, он нелегко пережил эту страшную войну. Вероятно, был в рядах действующей армии. Не один раз, наверно, витала над его головой смерть! Но он остался жив. Хотя и потерял многое в этой ужасной бойне.
Теперь он спокойно трудился и молился под кровом Преподобного Сергия. Принял его Сергий. Приютил. Приголубил. В свою очередь, Константин платил Преподобному сыновней любовью, глубокой преданностью и ревностным усиленным трудом. Ничего не знал Константин о том, что ожидает его впереди. Тайна Божия. Он привык еще с войны доверяться Богу, поручать себя всего Его Святой Воле. Не думал ни о славе, ни о почестях, ни тем более о богатстве. Просто он пришел в эту святую обитель спасать свою душу — и все. Но ему готовилось нечто неожиданное, даже почти невероятное. Вот ведь жизнь-то наша человеческая! Живешь и не знаешь, что тебя ожидает завтра: или доброе, или худое, или радость, или горе, или дальнейшая жизнь, или смерть…
Вот так было и с Константином. Жил, с любовию Преподобному служил, трудился — и совсем не знал, что ждет его в скором времени… Как интересна святая жизнь, жизнь в Боге, доверие Богу, служение Ему до последнего дыхания!
Ранним утром Константин проснулся. Помолившись Богу, хотел идти в храм. Вдруг в дверь его келлии постучали. Услышав молитву, он ответил:
«Аминь». — «Вас, брат Константин, срочно вызывают в Москву», — сказал ему вошедший отец Благочинный. «Меня — в Москву? Да с какой стати?» — с недоумением отозвался послушник. «Поезжайте немедля. Вот вам адрес». Отец Благочинный ушел.
«Господи, что же это такое? — взмолился послушник Константин. — Знать, беда какая готовится мне? Но да будет на мне Твоя Святая Воля». Он упал ниц пред образами и так долго лежал недвижим. Потом встал, оделся, взял все необходимое и вышел. Всю дорогу он молился, читал псалмы на память, какие знал, молитвы. Все читал, но голова была занята другим: «В Москву зовут. Да почто я им понадобился? Кто я такой и что из себя представляю?»
Когда он вошел в одну из комнат Патриархии, его встретило высокое духовное лицо. «Послушник Константин из Троице-Сергиевой Лавры?» — «Да, Ваше Высокопреосвященство», — смутившись, тихо отвечал пришедший. «Быть Вам Епископом такого вот города…» Брат Константин где стоял, там и присел. «Я плохо слышу, Ваше Высо-ко-преосвященство», — сбиваясь, еле слышно проговорил Константин. «Вам быть Епископом. Через два дня хиротония» — четко повторил Владыка.
Когда послушник Константин ехал обратно в Лавру, он ничего не соображал. Он только твердил: «Господи, помилуй». У Святых ворот Лавры стояла его родная мать. Она жила недалеко в селе, за Сергиевым Посадом. Господь привел ее сюда в этот час. «Сын мой, ты, кажется, из Москвы?» — спросила его ласково мать. «Да, мама, но я сейчас сильно устал», — ответил Константин и быстро удалился в свою келлию. Закрывая дверь проходной, он невольно обернулся, взглянул еще раз на свою маму и скрылся в корпусе.
Наутро его нашли мертвым… Когда вошли в келлию, все были поражены этой неожиданностию. Он лежал на своей койке вверх лицом. Руки были сложены крестообразно на груди. Лицо выражало не то удивление, не то страх перед неведомым. Никакого смятения, безпорядка в келлии не наблюдалось. Было чинно и скромно. Приехавший из Москвы специальный уполномоченный отец Архимандрит стоял растерянно в дверях, держа в руках официальное распоряжение от Синода о том, что послушник Константин — Епископ.
А он лежал мертвый… Тайна смерти была непроницаемой. Говорили, что послушник Константин сильно переживал неожиданное назначение его Епископом. И когда он ночью особенно об этом думал, с ним произошел приступ — разрыв сердца. Это предположение закрепилось навсегда в монастыре. Другие версии, например, будто он в порыве расстройства покончил с собой, а также многое другое, что говорили, было неосновательно. Тем более что мать, присутствовавшая при погребении, говорила, что сын ее Константин с детства страдал повышенной нервозностью и какой-то особой острой возбудимостью. Так или иначе, сам факт неожиданной смерти послушника Константина был чрезвычайно трагичным. Со всех сторон смерть эта была окружена тайной. Даже медицина не могла ничего прояснить. Знал только Один Господь, пред Которым открыты все тайны нашей жизни и смерти.
Посудили, порядили, поплакали и похоронили послушника Константина на городском кладбище. Это событие произошло примерно в 1951 году. Мало прошло времени с тех пор, но люди уже успели забыть это имя и сам факт этой таинственной смерти. И только всегда будет помнить об этом родная мать послушника Константина. Она живет где-то недалеко от Святой Лавры и время от времени приходит помолиться во святую обитель Преподобного Сергия. И всегда она, встречая коголибо из монахов Лавры, говорит: «А вы не забудьте моего сына послушника Константина, который умер накануне хиротонии во Епископа…» О, это материнское сердце, святое и нежно любящее! Никогда оно не забудет свое родное дитя, пока само не разрушится и не умрет!..
Вот и вся история инока Троице-Сергиевой Лавры послушника Константина. Многому она нас научает и вразумляет. Она говорит, что жизнь-то наша вся целиком в руках Божиих, и часто люди предполагают, а Бог располагает»4
Преподобный Никодим Святогорец пишет, что в Древней Церкви в былые времена никто не мог стать Епископом по своему желанию. Епископ мог быть избран чудесным образом либо Самим Богом, либо Народом Божиим.
«Я — Епископ»…
Я — Епископ, — утверждал Батюшка Николай. — Но таковым меня соделала Святая Церковь Христова, не я сам себя поставил».
20–30 годы ХХ века стали самым тяжелым периодом в истории РПЦ. Трагические, скорбные события этого периода стали настоящим испытанием мужества стояния в Истине. «Сыны зла», восставши на Господа Бога, вознамерились разрушить Церковь Христову и уничтожить Святую Православную Веру. В этой обстановке самых яростных гонений на Веру по своей ожесточенности, ничуть не уступающих гонениям первохристианских времен, Святейший Патриарх Тихон — Патриархисповедник, понимая, что богоборцы не позволят собрать следующий Поместный Собор для выбора нового Патриарха, предусмотрел две формы управления РПЦ в создавшихся условиях.
Первая — выражалась в его Завещании от 25 декабря/7 января 1925 года и предусматривала назначение Местоблюстителей Патриаршего Престола, основной задачей которых был созыв, при первой же возможности, Поместного Собора для выбора Патриарха и восстановления, таким образом, законной власти в РПЦ.
Вторая — была выражена Патриархом Тихоном в Постановлении за № 362 от 7/20 ноября 1920 года. В нем говорилось, что в случае прекращения деятельности Высшего Церковного Управления и отсутствия Архиереев, с которыми можно вступить в общение, Епархиальный Архиерей берет на себя всю полноту свободного церковного управления. Пункт 9 этого Постановления предусматривал не только такую Епархиальную автономию, но и возможность нелегального существования Общин и Епархий. Такая форма управления РПЦ и стала канонической основой возведения тайной части РПЦ.
Богу было угодно, дабы не прерывалась Апостольская преемственность, в годину гонений совершение тайных Епископских хиротоний. Сам Святейший Патриарх Тихон уже в начале 20-х годов совершает тайные поставления и Епископские хиротонии, благословляя своих единомышленных Архиереев на это Божие дело.
В 1929 году отец Николай, тайный иеромонах, арестован как «крайне опасный церковно-монархический элемент». Ссылка… 1931 — вторичный арест, этапирован в «Кресты», затем ИТЛ Сыктывкар. В дальнейшем — высылка в Северный Край с поражением прав.
«Царица Небесная — моя Заступница. Это Она умолила Господа, чтобы Он сохранил мне жизнь в лагерях, на лесоповале — открыл Батюшка. — Притиснули меня к стене — и толкнули груженую вагонетку. Расплющило всего, ребра переломало — и душа вышла из тела… Отцы отслужили на мне Святую Литургию… Я Столиком (Престолом) был… И Милостивый Господь вернул мою душу обратно в тело»…
Из лагерей отец Николай — мужественный защитник Святынь и свободы Церкви, Богоустановленности Царской Власти, Избранник Божией Матери — вышел чудесным образом сохраненный Господом и в Епископском достоинстве.
Ведь там, в жутких нечеловеческих условиях, среди страданий и смерти, Церковь продолжала жить: тайно служились Божественные Литургии, тайно крестили и напутствовали умирающих, совершались тайные хиротонии священников и епископов. И никаких «ставленных грамот» и прочих справок не выдавалось, потому что понимали, что при обыске наличие таковых документов грозило бы владельцу если не смертным приговором, то уж точно — дополнительным сроком заключения.
Во время войны Батюшка оказывается в Прибалтике, где Экзархом Сергием (Воскресенским), которому отец Николай открыл свое тайное Епископство, назначается духовником в Свято-Духов Виленский мужской монастырь. Митрополит Сергий на оккупированной Прибалтийской территории всеми силами старался не допустить церковного раскола, сохранить Общины и Монастыри, и тем обезпечить будущее РПЦ по эту сторону фронта.
«Если красных дурили, то, что ли этих «колбасников» не обдурим?» — воскликнул Владыко Сергий. — И дурили…
Спасали и прятали церковные Святыни, иконы, мощи Святых, священников и монахов. Как могут понять любители «справок», чья Вера ограничивается наличием «печати на бумажке», запись из личного дела отца Николая, которой Митрополит Сергий скрывает не то что Батюшкино Архиерейство, но даже и его иеромонашество?!
«25 сентября 1942 года г. Вильно Рясофорный священник Николай Гурьянов назначается уставщиком (читай — и духовником — авт.) Свято-Духова Виленского монастыря и Виленского Марии-Магдалининского монастыря»5, — настоятельница которого, Игумения Нина (Баташева) в схиме Евгения, прекрасно знала, что за тридцатитрехлетний «уставщик» был направлен в их обитель. Митрополит Сергий, осознавая, что после неоднократных покушений дни его сочтены, и дабы сохранить Апостольскую преемственность, в 1943 году, для урегулирования канонического статуса отца Николая, совершает х и р о т е с и ю… В Храме Святого Духа Свято-Духова Виленского монастыря — о чем свидетельствует фотография Батюшки с предстоящими двумя иподиаконами Владыки Сергия, двух братьев — Льва и Евгения Ренгаузен, у алтарной апсиды правого придела этого Святого Храма.
После этого, Владыко Митрополит переводит Батюшку подальше от столицы — в глухую пустынь, Никольский Храм села Гегабрасты.
Святитель Епифаний Кипрский пишет: «Чин Епископов преимущественно назначен для рождения отцов, ибо ему принадлежит умножать в Церкви отцов духовных».
Буквально с греческого «епископ» переводится как «блюститель или надзирающий». Епископ является носителем высшей Благодати священства, и его служение вмещает всю полноту Апостольской власти. «Епископ может быть юным по возрасту» — читаем в Посланиях священномученика Игнатия Богоносца. Тертуллион основными функциями Епископа называет: «управление Церковию, совершение Таинств и учительство».
Священномученик Климент Римский добавляет — «толкование Священного Писания и изложение Истин Христианской Веры».
По общему правилу, Епископ занимает свою должность пожизненно, но допускается «его уход на покой по собственному желанию, или по состоянию здоровия, сохраняя при этом свой священный сан».
«Этот сан поистине велик, но в самом себе и для самого себя. Он возвеличивает носящего его в силу своей объективной ценности, но он ни в чем не меняет взаимоотношений между облеченным в это достоинство — и его братиями во Христе. Вот почему нет никакого неравенства между нами. Кроме того, носящий епископский сан должен служить примером смирения. Если Епископ призван быть первым, то только в смирении, и если он первый среди смиренных, то, следовательно, он должен быть последним из всех» — учит Святитель Нектарий Эгинский.
Послушание Богу
Почему отец Николай не вышел на Епископское открытое служение? — Это тоже тайна, ведомая только Батюшке и Господу. Сам Батюшка подробно не рассказывал почему. Только сказал, что «по послушанию к Богу».
Достоверно знал об этом ныне прославленный Церковию духоносный Старец Симеон (Желнин) из Псково-Печерского монастыря, у которого хранилась схима Батюшки, но и он уже вселился в Селениях Божиих.
Получив благословение не выходить на открытое Епископское служение, отец Николай принимает схиму, после чего схиепископ Нектарий поселяется на Острове Талабск, где живет дивной жизнию подвижника в молитве и печаловании о всей Земле Русской. По Номоканону (гл. 90) — Архиерей, принявший великую схиму, не имеет своей кафедры, но остается до конца жизни схиепископом, совершая Богослужение иерейским чином. Эта традиция широко распространена на Святой Горе Афон.
Но не унимаются «неверы», именующие себя «хранителями веры и канонов», про которых Батюшка сказал: «Нахватались поверхностного, а сами хотят жигнуть нашу Веру и Правду!» — Вот и задают все вопросы: «А какой же Епархии был отец Николай Епископ, и чьей, тогда, юрисдикции он принадлежал?»
Какой Епархии и в чьей юрисдикции — спрашиваете?
В этой связи хотелось бы вспомнить еще одного великого подвижника и молитвенника России Многострадальной — Архимандрита Герасима (Шмальца), который задолго до своего рождения был предсказан Преподобным Германом Аляскинским, назвавшим будущего отца архимандрита, восстановившего иноческий скит на Аляске «монахом, подобным ему самому».
Во время революционного лихолетия, отец Герасим находился на Аляске, и среди начавшихся юрисдикционных ссор не встал ни на одну из сторон, будучи уверен, что христианин должен, прежде всего, следовать Христу. Он остался верным, как сам говорил, «юрисдикции Христовой».
Иеромонах Серафим (Роуз) пишет: «Каноны были созданы, чтобы навести порядок среди христиан, а не загнать их в смирительную рубашку легализма», называя при этом главной бедой в церковном обществе начала ХХ века, от Синода до мирян, потерю «вкуса Православия».
«Верующий человек любвеобильно относится ко всему, что его окружает. Он живет по Евангелию и всегда все старается делать по Слову Господа» — неустанно повторял отец Николай.
В Очах Божиих любовь к ближнему так ценна, что только она одна дает право верующим в Господа нашего Иисуса Христа называться чадами Божиими (Ин. 3.1). Вот что говорил Святитель Иоанн Златоуст о христианской любви: «Кто любит ближнего своего, тот живет на земле как бы на Небе, наслаждаясь всегда спокойствием и сплетая себе тысячи венцов. Такой человек сохраняет душу чистою от ненависти и гнева, от зависти и гордости, от тщеславия и порочного пожелания и от всякого порока. Такой человек, еще находясь на земле, будет стоять наравне с Архангелом Гавриилом. Таков тот, кто имеет Любовь!»
Апостол Павел называет Любовь материю всех благ — и предпочитает ее всем дарованиям. «Аще языки человеческими глаголю и ангельскими, любви же не имам, бых яко медь звенящи… И аще имам пророчество, и вем тайны вся, и весь разум, и аще имам всю веру, яко и горы переставляти, любви же не имам, ничтоже есмь» (1 Кор. 13.1–2).
Поэтому Христос знаком искренней любви к Нему поставил любовь к ближнему: «Любиши ли Мя? — говорит Спаситель Апостолу Петру — паси овцы Моя» (Ин. 21.15–16).
Наивысочайшая любовь Батюшки к Богу и преданность Его Слову — «Любиши ли Мя, паси овцы Моя» — стали его Архиерейским призванием, а искренняя и жертвенная ко всему творению Божию Любовь — была по-настоящему Батюшкиной Архиерейской панагией.
Панагия
Панагия происходит от греческих слов весь и святый, поскольку первоначально, панагия представляла из себя ковчежец, содержащий в себе мощи многих святых. Панагия — она же Всесвятая еще и потому, что на ней изображается образ Пресвятой Богородицы.
Симеон Солунский дает значение Панагии на груди Архиерея: «Панагия означает печать и исповедание Веры, а то, что она носится на груди, этим означается исповедание от всего сердца».
Весьма примечательно, что незадолго до своей блаженной кончины Батюшка Николай благословил доверенному и верному своему чаду Панагию, сказав: «Это моя панагия, берегите ее». На ней был изображен образ Божией Матери «Знамение».
Этот образ Царицы Небесной особо почитаем у нас в России, где икона и получила наименование «Знамение» — то есть, «знак Милости Богоматери».
Этот образ был фамильной святыней бояр Романовых, но особо значимым и многое объясняющим этот образ Божией Матери стал в судьбе Царской Семьи Государя Николая — Святой Царской Седмерицы, Блистающей Божественным Светом Крестных Страданий за Святую Русь, изгладившей грехи Народа Русского Своею Мученической Кровию.
Все последние годы земного подвига Святых Царственных Страдальцев связаны именно с образом Божией Матери «Знамение». Читая переписку Государя Николая и Царицы Александры Феодоровны, видишь Их сугубое почитание этого образа:
— «Были у «Знамения», поставили за Тебя свечки».
— «Прошу Тебя, мой Ангел, поставь свечку Божией Матери «Знамение».
— «Горячо молились у «Знамения».
— «Спешу к «Знамению», потом в госпиталь».
— «Высылаем Тебе образ Божией Матери «Знамение», и, наконец — «Помни о видении»…
После покушения, во время которого был ранен в живот Царский Друг Старец Григорий, он открыл Августейшим Страдальцам грядущее: пройдет время, и Они, оставленные всеми, изгнанниками и пленниками будут отправлены в Сибирь, в Тобольск, на его родину. Сама Царица Небесная образом Своим «Знамение» будет сопровождать и укреплять Их на всем Крестном Пути… 30 июля
1917 года, в день отъезда в Тобольск, Царская Семья со слезами молилась перед Чудотворным образом, принесенным из Царскосельского Храма.
Государыня Императрица Александра Феодоровна возложила к Иконе белые гвоздики, которые, освятив во время молебна в ее благодатных лучах, взяла с Собой в изгнание.
Так начинался Скорбный Путь Крестовосхождения на Русскую Голгофу Царской Семьи.
В Тобольске, Царственных Узников встречает икона «Знамение» Божией Матери Абалацкая, святыня Тобольской земли… И так до последней страшной минуты будет сопровождать образ Божией Матери «Знамение» Святых Мучеников. Множество икон — и больших, и маленьких, после свершившегося изуверского ритуального заклания Белого Царя, обнаружат «сыны погибели» среди святынь Царской Семьи… Вот когда сбудется реченное Царским Пророком Человеком Божиим Григорием: «Поручаю Вас Ее Знамению»…
Поручаю Вас Ее Знамению
Поэтому глубоко символично, что именно святой образ Божией Матери «Знамение» был Архиерейскою Панагией — то есть печатию Веры — Исповеднической Веры в Святую Русь — схиепископа Нектария. Так как не было большей любви к Царственным Мученикам, чем у Батюшки Николая Нектария, который еще девятилетним отроком сораспялся с Царственномучениками, видя в духе Их Крестные Страдания.
«Я среди распинаемых в Ипатьевском подвале был самый маленький» — со слезами свидетельствовал Старец.
Потому что именно он, Царский Архиерей, обладающий всей полнотой Апостольской Благодати и Власти, от лица Матери-Церкви был и остается мужественным защитником всего Царского, очищая от грязи и плевел лжи, сияющие несказанным Светом Искупительного подвига имена Святых Царственных Мучеников и Их Святого Друга Григория Ефимовича Распутина…
Веровать сердцем
Старец Павел (Груздев) рассказывал: — «В лагерях и в гонениях, когда рухнули все правила, все указания по спасению, Веру сохранил тот, кто верил сердцем, тот и остался с Распятым Господом».
«Ибо Отец таковых ищет — поклоняющихся Ему Духом и Истиною. Дух есть Бог: и иже кланяется Ему Духом и Истиною достоит кланятися» (Ин. 4. 23–24).
Разбирая эти Божии слова Апостола Иоанна Богослова, Блаженный Феофилакт Булгарский разъясняет: «В Духе употреблено для отличия от буквы, ибо в нас, христианах, действует уже закон не буквы, а Духа, потому что по слову Апостола Павла «буква убивает, а дух животворит» (2 Кор. 3.6)».
Вот и звучащее для нас Батюшкино: «А я — Архиерей» — его благословение, его Благое Слово — Слово Жизни, открывающее нам дверь в Царство Небесное, наполняющее сердца наши Верой — живой, истинной и спасительной, исцеляя благодатной силой души наша. Но не терпят современные фарисеи — саддукейские книжники — это невместимое в них Слово. Безпокоит оно их… Жжет… Вот и хотят они «жигнуть» его, упрятать подальше. Знают, что это — Благое Слово — Слово Христа, укрепляющее и расслабленного. Знают, что так целить может только Одно Его Слово Жизни.
Так не уподобится наша душа тому расслабленному, что 38 лет в своем недуге лежал возле Иерусалимской купели, не имея человека, чтобы ввергнул его в воду, и исцелившегося только по Слову Господа, рекшего: «Восстани, возьми одр твой и ходи»… Но после исцеления — так проникшегося ревностию к букве закона и так старавшегося доказать фарисеям и книжникам, укорявшим его — «Почто в субботу одр твой носиши?» — свое послушание, что оказался среди «судей неправедных», восставших на исцелившего его Господа Иисуса Христа, и ударившего по Лицу своего Спасителя, возмущаясь: «тако ли отвечаеши архиерею».
Нет! Избави, Боже, нас от части иудиной…
«Велий Господь наш, и велия Крепость Его, и Разума Его несть числа»…
Ровно через 80 лет с того момента, когда священномученик Митрополит Вениамин пророчески возложил на отрока Николая Архиерейский Крест, на Острове, другой Архиерей Божий, схимитрополит Питирим (Нечаев), склонившись под Батюшкино благословение, снял с себя Архиерейский Крест, благословенный ему в особый жизненный момент Патриархом Алексием I — и возложил его на отца Николая.
Вот она — Альфа и Омега Батюшкиного Архиерейства — схиепископа Нектария.
Заключение
В заключение приведу известные слова Старца Кирилла (Павлова) о Батюшке Николае: «Никто не знает, кто он!»
Сказанное отцом Кириллом относится не только к Архиерейскому чину отца Николая, это относится и к той Небесной Славе, к Святости Ангела Небесного, для которого земля сделалась Небом.
А Святые не славят себя — «святые молчат — говорил Батюшка — они стараются сокрыться от мира».
Но нет ничего тайного, что не стало бы явным… Во втором веке в Риме жил римский гражданин Ерма. Он оставил после себя книгу «Пастырь», которую читали древние христиане во времена служб, в наши дни — как Апостольское послание она читается в Храмах. В ярких видениях, ему посланных, Ерма получил пояснение смысла земной жизни, которая была названа «зимой». Верующие пренебрегают земной жизнию, они знают — впереди — весна.
«Вот, смотри, — сказано было Ерму, — зимой все деревья кажутся сухими и мертвыми, но наступит весна — Жизнь Будущего Века — и все расцветет, зазеленеет и обнаружится ясно, какое дерево было мертвым, а какое имело в себе жизнь. Это и есть Суд Божий, для одних — Страшный, а для других — Радостный».
Но случается иногда и так, когда среди лютого мороза, как на Введение во Храм Пресвятой Богородицы, происходит чудо Божие. Посреди заснеженных, сухих и, кажется, мертвых уже деревьев, вдруг распускается несказанный «Крин Небесный», чтобы своим Божественным сиянием, своим благоуханием согреть все вокруг. Так и наши сердца были обогреты теплом и благоуханием от дивной «Лилии Небесной» — Блаженного Старца Николая — расцветшей в «ледниковый период» наших дней.
«Смирение отца Николая было так глубоко, что даже самое малое упоминание о себе он уже считал превозношением над ближним, непозволительным учительством» — воспоминает о дорогом Батюшке матушка Николая. Поэтому так ценно для нас каждое его слово. О себе Батюшка говорил только самое важное, только то, что необходимо для Жизни Вечной. — «Это тебе для Бога нужно или для людей? — спросил Батюшка, когда собирались уточнить «даты и цифры».
«Богу даты не нужны, а все, что необходимо, я сказал».
«АРХИЕРЕЙСТВО МОЕ ДАВНЕЕ И ЗАКОННОЕ».
И живет это Слово Старца в благодарных сердцах, почитающих отца Николая — Царским Архиереем, исповедником Веры Православной, молитвенником Земли Русской, смиренным схиепископом Нектарием.
Вместо послесловия…
Вместо послесловия хотелось бы воспомянуть еще одну духовную жемчужину из драгоценнейшего оклада спасительного образа незабвенного Старца Николая.
Однажды на Остров прибыл художник — раб Божий Сергий Арсеньев, которого Батюшка очень любил и ценил его творчество, прославляющее Святую Царскую Семью, Их Жертвенный Подвиг и Царского Друга, первомученика нашего времени Григория Ефимовича Распутина. Сергей был уже тяжело болен — онкология, и Батюшка благословил ему постриг в мантию с монашеским именем Григорий, в честь Царского Друга Человека Божия Григория…
Царство Небесное и низкий поклон тебе, монах Григорий!
Сергей прибыл написать портрет Батюшки, и сначала ему никак не удавалось отобразить лицо Старца… Оно все время менялось… Когда, наконец, он уловил образ Батюшки и написал его лик, отец Николай остановил его, сказав: «Хватит… Больше не пишите…» — «Батюшка! Но я только-только начал писать, позвольте, я продолжу» — стал просить Сергей. — Но Батюшка твердо сказал: «Этого достаточно для Вечности»…
Я бы не удивился, если бы Батюшка остановил Сергея сразу после того, как он написал только одни его глаза… «Этого достаточно для Вечности»…
Имеющий уши — да слышит…
Христос Воскресе! — Воистину Воскресе!
1 Слово диакона Евгения Семенова на Седьмых Николаевских Чтениях, посвященных Столетию Батюшки Николая (Гурьянова), Святителя Нектария Русского.
2 Икос 9 Акафиста Праведному Николаю Псковоезерскому.
3 Н. А. Г. [Николай Алексеевич Гурьянов] 29 августа 1924 года. Глас Народа. Письма к Старцу. — Архив автора.
4 Архимандрит Тихон (Агриков). У Троицы Окрыленные. ТСЛ. 2000. С. 122–129.
5 Архив автора
Вернуться назад