03.01.2011 Казалось, долгая, беспробудно долгая ночь опустилась над Россией, еще совсем недавно изнывавшей под затворенным небом от лютого зноя, смога и огня, когда мы, великолукские паломники, взошли на один из баркасов, ожидавших у берега рыбацкой деревушки Большая Толба. Тихо было повсюду. Ночь постепенно отступала, а в предрассветном небе, подобно маяку, светила одна-единственная звезда. Было это 24 августа 2010 года, в день блаженной кончины Старца Всея Руси, Талабского затворника и Царского служки Николая (Гурьянова).
Именно с той самой минуты, как мы взошли на палубу утлого суденышка, все вокруг начало приобретать особый смысл, да и шли мы по благословенным, в полном смысле этого слова, водам Псковско-Чудского – Талабского озера, шли к Острову благодатного Старца Николая и несли ему самые сокровенные свои мысли и беды. Шли, памятуя о том, что со времени земной кончины дорогого Батюшки еще меньше стало в нашем мире светозарных учителей и наставников.

Было...

За внутренней молитвой не заметили, как подошли к Батюшкиному Острову, на котором
более 40 лет служил он Господу и Царице Небесной, который одухотворял и освящал высокой ангельской жизнью, с которого изгнал нашествие русалок (разновидность лукавой силы, обитающей в водах), и который до сих пор все еще носит имя безбожника-большевика Залита.
На Талабске трагическая история Императорской России и ее некогда героической Армии открывает свои скрижали еще на побережье, возле часовни Святителя Николая. Именно здесь в 2007 году был установлен Крест в память чинов Северо-Западной добровольческой Армии генерала Н. Н. Юденича, в том числе и доблестных талабчан, ушедших с Острова «в путь всея земли под Царскими штандартами». Правда, надпись на крестной табличке лукаво гласит всего лишь о «…погибших за Веру и Отечество в Гражданскую войну».
Кланяемся этому Кресту, конечно же, зная, что Северо-Западная из всех добровольческих Белых армий по духу (не считая Приамурской Земской Рати, конечно) была самой монархической.

«БОЛЕЕ ВСЕХ… ИСТЕКАВШИЙ КРОВЬЮ»

Старец Николай особенно любил молиться об упокоившихся, и после Божественной литургии всегда спешил на островное кладбище к своим, где его уже ждали души усопших. Как свидетельствует духовная дочь и келейница Старца – схимонахиня Николая, Батюшка часто плакал на Проскомидии, вынимая частички за упокоившихся, видя их стоящими кругом Жертвенника в алтаре. Несомненно, что молился он и за сложивших свои головы за Русь Святую талабских рыбаков.

Процесс уничтожения

Наряду с Печорским, Псковским, Островским и Гдовским, был в Северо-Западной Армии и 6-й Талабский полк, входивший в состав 2-й дивизии 1-го стрелкового корпуса фон дер Палена. О нем, первым ворвавшемся на походе к Петрограду в Красное Село, чудесно овладевшем Гатчиной и вплотную подошедшем к Царскому Селу и узревшем блеск купола Исаакия Далматского, писали А. И. Куприн и генерал П. Н. Краснов. Причем, Петр Николаевич лаконично, как человек военный, замечал в романе «Понять – простить»: «От деревни Сала до деревни Низы стоят Талабский, Семеновский, Уральский и другие полки Северо-Западной Армии. Талабцы – крестьяне, рыбаки, жители Талабских островов на Чудском озере, убежденные противобольшевики и отличные солдаты». А Александр Иванович, подчеркивая некую «отмеченность» полка свыше, писал так: «Отчего Талабский полк, более других истекавший кровью, так доблестно прикрывал и общее отступление, а во дни Врангеля, год спустя, пробрался по одиночке из разных мест в Польшу, к своему вождю и основателю генералу Пермикину, чтобы снова стать под его водительством?».

ОСКВЕРНЕННЫЕ ЛИКИ

…Еще слишком рано для богослужения, и двери Свято-Никольского храма затворены, поэтому мы, паломники, спешим к святой и дорогой могилочке Старца. Тихим пламенем теплится на ней лампадка. Ее притягательный свет сразу же приметили, едва остановились, творя крестное знамение, у Царских врат. Вот они, дорогие и осиянные лики умученных Венценосцев России: Государя-Искупителя Николая Александровича, Государыни Императрицы Александры Феодоровны, Светлого Отрока Цесаревича Алексия, Великих Княжон Ольги, Татианы, Марии и Анастасии! Лики на фресках, написанные по благословению Старца Николая, который здесь, на Острове Талабск, не раз беседовал с Ними во Духе, сохраняя Их священную память на Русской земле и прославляя Их мученический крест и подвиг во имя Господа и нашей Православной Державы. Они и на Голгофском Кресте, что венчает могилочку Батюшки, запечатлены резцом умелого мастера все вместе, покрываемые благодатною сенью Матери Божией, именуемой «Знамение», древней иконы Царственного Рода бояр Романовых – таких близких и родных Батюшке. Старец Николай так и говорил своей келейнице матушке Николае: «Они мне немножко родные». «Родные?» – усомнится суетный лукавый ум, совершенно не задумываясь над тем, как отзовутся слова Старца в будущем и что откроется за ними. Ну, а верные вспомнят, однако, о том, что корни-то смиренного и кроткого духом Батюшки – в Чудских Заходах Гдовского уезда Санкт-Петербургской губернии, в древней земле природных князей Рюриковичей!..

Стало. Прмц. вел. кн. Елисавета Феодоровна почему-то без чаши, хотя на всех других фресках изображена чаша

Вся могилочка Старца Николая утопает в цветах и благоухает. Верующие берут с нее для себя и близких целебный песочек, становясь благоговейно на колени, прикладываются к могилочке челом. Раба Божия Любовь начинает читать Акафист Николаю Псковоезерскому, любовно составленный почитателями духоносного Старца. И пусть он пока не канонизирован, не причислен к Лику Святых Русской Православной Церкви, святость Старца, целившего и вымаливавшего души русских людей, уже не изгладит ни чья-то земная – властная воля, ни чье-то человеческое похотение. Процвел, верим, процвел в Небесах наш духовный отец и молитвенник!
– Яко финикс, цветущий при истоках вод, – доносятся до сердца каждого слова молитвы, – яко крин, благоухающий посреде житейских невзгод, Наследниче Благодати древних Святых, Отче Николае, утешителю наш, моли Христа Бога спастися нам!
Примеров же тому, когда народное почитание угодников Божиих в России начиналось гораздо раньше официального, церковного, можно привести немало. Жившая в Вырице после Великой Отечественной войны блаженная Наталия (по преданию, она происходила из Царского рода Романовых), известная своей прозорливостью, любила помногу раз повторять: «Святой Иоанн Кронштадтский, моли Бога о нас; Святая блаженная мати Ксения, моли Бога о нас!» Это о святых огромной духовной силы, которые в 50-е годы ХХ века еще не были прославлены. А на вопрос будущего архиепископа Симбирского и Мелекесского Прокла, почему она так поет, блаженная отвечала: прославленных святых можно не перечислять, а этих нужно, и предсказывала скорое открытые мощей праведного отца Иоанна Кронштадтского и прославление блаженной Ксении Петербургской.

ПРИШЛИ ИНЫЕ ВРЕМЕНА

Похоже, сегодня на Талабск пришли иные времена – безверные. Ибо когда смотришь на сбитые надписи с фресок, написанных по благословению Боголюбивого Старца Николая, ощущаешь именно оскудение веры и кощунственное непочтение к воле праведника. Куда же она исчезла эта надпись с фрески Царя Мученика Николая на Никольской часовне – «Искупитель России»? А куда подевалась другая: «Григорий Русский», сбитая чем-то железным с кладбищенских врат? Отчего жизнь Мученика – Царского Друга и Пророка Григория Ефимовича Распутина, оклеветанного, зверски убитого и сожженного в селе Пискаревка (Пискаревские рвы блокады – это нам отмщение Божие за кровь Пророка и за кровь Царя), и 94 года спустя по его смерти все еще остается под прицелом вандалов? Пребывая на Острове, мы и не предполагали, что уже скоро ими будет стерт со стены и его мученический лик, а на его месте появится другой – преподобномученицы Елисаветы Феодоровны. Кто же сегодня благословляет на такие подмены?
Подходим к келье Старца. Снимаем обувь. Со слезами на глазах прикладываемся ко всему тому, чего касались его руки. Иконы, ковчежцы с частицами от мощей угодников Божиих, «Стопочка Богородицы» из Почаевской лавры, Батюшкина епитрахиль…
В келье сиротливо, и пахнет сыростью, а ведь здесь сама Небесная Церковь служила со Старцем! В ней и сейчас некто необъяснимо светлый и чистый, чьи невидимые ризы сияют ослепительным светом и распространяют вполне осязаемое благоухание, смотрит на все происходящее и печалуется. И тогда мы выбегаем из бывшего Батюшкиного садика, где больше нет его прекрасных белых голубок, снова пересекаем дорогу от кельи к кладбищу, чтобы увидеть картину соборного единства. Честные отцы, братья и сестры во Христе, духовные чада Старца из разных уголков России и Украины, Псковской земли… Его верная келейница – схимонахиня Николая (Гроян), воины «Казачьей стражи»… Повсюду иконы Святого Царя-Искупителя Николая и Батюшки. Перед тем, как отслужить панихиду и Акафист на его могилочке, ее любовно и тщательно украшают цветами – этими остатками рая земного, протирают маслицем Голгофский Крест… Кстати, он установлен по благословению почившего в Бозе Святейшего Патриарха Алексия II.
Такое ощущение, что здесь, у гроба Старца Николая, приумолкла скорбящая и потомственная Царская Россия, по осколочкам сбираемая, и мы почувствовали себя китежанами, вернувшимися домой из безВременья, из безЦарствия, из ниоткуда.
Проникновенно звучит в тишине утра скорбный голос матушки Николаи, читающей покаянное слово русского офицера-монархиста Петра Шабельского-Борка о почитании Царя-Мученика Николая II простым русским народом, а также рассказывающей о жизни Старца Николая на Острове, приободряющей всех собравшихся. И, кажется, что этому благословенному Острову, несмотря на учиненный здесь разор и попытки устранить следы молитвенного жития Старца, все еще суждено предстоять и спасать обезумевшую от апостасии Россию. Все на Талабске ведет свой молитвенный разговор – и небо, и земля, и вода. Читают Неусыпаемую Псалтырь старые и склоняемые к поклону ветром деревья на кладбище с часовней Анастасии Римляныни. Молимся, поем и кланяемся и мы, грешные, и тогда как-то легче становится идти Крестным ходом по Талабску, все более застилаемому сверху тучами и омываемому бушующими озерными водами.
Скоро дождь накрывает сплошной завесой весь Остров. Небесные слезы обильны и горестны. О чем они? Неужели же не опомнимся и не прозреем от нестроений, руками человеческими чинимыми?.. Хорошо бы, пока не затворилось Небо Святой Руси, где у Престола Божия молится за нас русский подвижник благочестия – Старец Николай (Гурьянов), тайный Епископ в схиме Нектарий. Молится и возжигает лампады воскрешения русского духа от беспамятства.

Людмила СКАТОВА
Талабск - Великие Луки
«Великолукское обозрение»

---

   Голосуем