27.05.2013

Светлой памяти Старца Николая (Гурьянова) смиренного епископа-исповедника эпохи гонений на Церковь в схиме Нектария (24.05.1909 + 24.08.2002)  
                       «На песни мои вам оков не надеть:
                       Я буду, и мертвый, восторженно петь
                       О Боге, Царе и Свободе»(1)
   
    
   

Одиннадцать лет спустя…

   Вот еще один год канул в лету, одиннадцатый, как отец Николай, открывший многим путь к Богу, освободился от земных оков и ушел Домой. Воспарил на крепких крыльях духа к Отцу Светов, дополнив Сонм Святых. Перед уходом, благословляя иконой Царя-Мученика, тихо сказал: «Храни как память о нашей жизни на Острове, в моей Церкви, в моей Никольской обители… Я скоро улечу, на крыльях, они у меня огромные и сильные, долечу вмиг, и Дома буду молиться за всех вас». Берегу это святое благословение как молитвенный покров, чувствую его силу и знаю, что Батюшка предстоит Богу.
   Перед закрытием Оптиной, Преподобный Нектарий дал отеческий совет изгоняемой братии: «Ничего не бойтесь и молитесь нашим Старцам. Они вас из беды вытащат и повсюду сохранят. Когда святые молятся о нас — Господь внемлет». Те, кто усердно просили небесного заступничества еще не прославленных оптинских подвижников, ощущали всегда их помощь, ведь связь между отцом и детьми никогда не исчезает, если дети, конечно, помнят наставников. В этом и заключается сила духовного родства. Отец Николай как-то заметил: «Когда вы просите: «Все Святые, молите Бога о нас» — Государь вместе со всеми Угодниками склоняется перед Господом по вашей просьбе. Он ходатайствует и за пределами земной жизни за Россию, доколе не решится участь всех душ на Страшном и Нелицеприятном Судилище».
   Святитель Николай Сербский приводит в назидание житие Преподобной Марфы, матери Симеона Столпника Дивногорца: «По погребении Преподобной, игумен поставил на ее могилу лампаду, повелев постоянно поддерживать в ней огонь. Однако спустя некоторое время люди разленились, и лампада погасла. Тогда настоятель заболел. Святая Марфа явилась ему и сказала: «Почему не зажигаете лампаду на моей могиле? Знайте, что не мне нужен свет от ваших светильников, ибо удостоилась я у Бога Вечного Небесного Света. Это нужно вам. Ибо когда возжигаете лампаду на моей могиле, то тем самым побуждаете меня молиться о вас Господу». Из этого ясно, что цель нашего почитания Святых — расположить их к тому, чтобы они, более достойные, чем мы, молились Богу о нашем спасении». (2)
   Эту простую истину никак не могут принять сотрудники псковской митрополии на Острове. В почитании Старца Николая им вот уже много лет мерещится «ересь и непослушание священноначалию». В наш слабый и духовно скудный век, где так много разума и мало сердца, так много формализма и так мало истинного благочестия, возжигание лампады и украшение цветами Креста и могилки отца Николая напоминают о реальности совсем иного мира. Духовно чистого и настоящего, к которому принадлежал наш Батюшка, остающийся незримым духовником Церкви и сейчас. Он ведь пастырь от Бога! Помню, как возвращался, сильно уставший, в келлию, с ворохом записок в карманах подрясника. Руки ледяные, он их потирает одна о другую, чтобы согреться, лицо белое, как полотно, а в глазах — свет и радость… Проведя много часов с паломниками во дворике, непременно спрашивал, как мы себя чувствуем, не устали ли. Едва стоит на ногах, но бодрится. Подаст свое старенькое пальтецо, со словами: «Возьмите мою мантию». Перекрестится трижды на образа и, прежде чем успеем сказать: «Батюшка! Самовар готов, идите пить чай», — благословит: «Матушки! Быстро служим Вечерню!» — и тихим голосом начнет: «Благослови, душе моя, Господа»… А когда тихо пропоем весь предначинательный псалом, спросит: «Хорошая у нас была службочка?» — И больше ничего… Сердце наполнялось Христом. Мир отступал. Душа радовалась, и я не знала, где мы были. Так близок был Бог! Покой и тишина, дыхание Неба.
   И иные незабываемые драгоценные мгновения… Обращаются к нему по телефону или через записку — вопрос жизни и смерти. Он устремлял взор и сердце к Невидимому, и горячо просил: «Господи! Яви нам Свою Волю!» — Миг, — и говорил, что необходимо сделать, как поступить… Есть у Батюшки дивное описание своего смиренного подвига: «А я? Лишь утро наступает, стою пред Образами… Вам в помощь Бога призываю, с Надеждой, Верой, со слезами».
   Конечно, мы полностию были погружены в жизнь Батюшки, поглощены миром его забот и послушаний. Он называл это совсем обыденно — «работа». Встаем утром, молимся, потом вопрос: «Какая у нас сегодня работка?» — И тут же сам ответит: «Работай руками, работай умом, работай без устали ночью и днем! Не думай, что труд наш безследно пройдет; не бойся, что дум твоих мир не поймет…» Это стихотворение (1867 г.) И.Ф. Федорова-Омулевского постоянно всем читал, добавляя при этом: «В первую очередь любите труд, Отечество, человека и помните изречение Слова Божия: «Трудящийся да яст», то есть, кто работает, тот и ест». Очень огорчался, когда видел праздно шатавшихся по Острову людей. Непременно спросит: «А хлебушек-то вам кто дает?» — Услышав в ответ, что могут жить на Острове хоть год — знакомые денег еще дадут, уточнял: «Так, вы работать не хотите, бездельники? Ну, тогда это не мое дело! Живите, как хотите!» — и убегал от пустоты и суеты. Надо заметить, что Батюшка не часто благословлял жить на Острове, только при сугубой необходимости.
   Нынче приезжие упорно вытесняют островитян. В основном, при Храме сознательные последователи и ученики не отца Николая, а нового настоятеля, прикомандированного сюда архиереем еще в 1998 г. игумена Паисия. Они полностью подчинены этому человеку и вручили ему свою волю. В отличие от местных жителей, хранящих дух Старца и его заветы, эти люди пропитаны духом своего авторитетного наставника и планомерно разрушают все созданное Батюшкой. Как блудный сын до покаяния, почти не вспоминают, чьими трудами и молитвами восстановлен Храм, создавалась церковная жизнь, что отец Николай столько лет трудился здесь, заложил основы духовной, монашеской, жизни. Они всячески превозносят своего хозяина -«настоятеля». Среди них мало людей, жаждущих осмысленного пребывания в лоне Церкви. Прикажут — они крестятся, укажут — причащаются, заставят — гонят почитателей Батюшки. И, конечно же, ссылаются на «послушание» некоему идолу — «начальству», а не Богу и Евангельским Заповедям. Нездоровая обстановка на Острове в сильной степени повлияла на развращение душевного уклада людей: «худые сообщества развращают добрые нравы». Бездумная покорность ведь чаще всего порождает тиранию и деспотию, и она никогда не приведет к взаимному послушанию и любви, взаимопониманию и обоюдной помощи, то есть, соборности, что заповедано отцами и что является спасительным основанием Церкви. С каждым годом эта напряженная обстановка все усугубляется, и нам приходится мириться с тем, что есть, стараясь самим сохранить незлобие и Веру в Господа и Его всесильную заботу о нас.
   Одиннадцать лет уже слышим: «Нельзя петь Акафист Батюшке и украшать могилку цветами. Владыка и настоятель запрещают иконы Старца, и приезжать на Остров». Конечно, такое властолюбие убивает и отталкивает все живое, плодит мертвые души. А где же Господь? Братолюбие? Где Батюшка и память о нем у людей, осевших при Храме подле «настоятеля»? У большинства чуждое Православию суеверное и языческое понимание религиозной жизни. То, что Батюшка исправлял и врачевал, теперь стало нормой на приходе: «ревностная» злоба и ненависть, превозношение и самомнение и какая-то глупая уверенность, что именно в этом и заключается православие. К сожалению, «свое православие» и «свое монашество». Горько видеть проявление такой болезненной религиозности и фанатизма. Воистину, без молитвенного трезвения человек попадает в тройное рабство — диаволу, греху и лукавому человеку. Но ведь Бог даровал нам душу и ум, а с ним — и свободу. И Апостол Петр предупреждает: «Обещают им свободу, сами будучи рабы тления; ибо кто кем побежден, тот тому и раб» (2 Пет. 2.19).
   
   

Отец Николай – несменяемый настоятель Храма

   И главное — горько видеть, что многие из тех, кто называли себя «чадами» отца Николая, соблазнились и поколебались верою в его отцовство, прилепились к «иным богам» и стали раболепствовать перед новым «хозяином». У нас в Москве на Маросейке совсем другая традиция. Там Старец Алексий Мечев был и остается несменяемым настоятелем. Диакон Серафим Чураков, клирик Никольского храма в Кленниках, пишет: «Восстановление храма с 1990 года возглавлял протоиерей Александр Куликов (1933+2009), ставший настоятелем сразу после возвращения храма Церкви. Это настоятельство предрек ему архимандрит Борис (Холчев). Вместе с о. Сергием отец Борис был арестован, помещен в лагерь, затем жил в затворе, в 1948 году вышел на открытое служение Церкви. Служил в Средней Азии. Был духовным руководителем мечевской общины. [Он же и духовный отец убиенного отца Павла Адельгейма. — авт.] У него хранился Антиминс храма. Протоиерей Александр привел в храм художников, реставраторов, иконописцев, сам руководил многими работами, но смиренно говорил так: «Отец Алексий здесь — вечный настоятель, а я его только наместник». Ни одно важное дело и сегодня не начинается без молитв у мощей святого Праведного Алексия. И Батюшка всегда слышит. У нас в храме есть свой журнал помощи по молитвам св. прав. Алексия — известны случаи исцеления в очень тяжелых заболеваниях, помощи в трудных обстоятельствах. Отец Алексий при жизни сторонился человеческой славы, любил тишину. И после его кончины эта слава — негромкая. В храме нет суеты, человек может прийти и спокойно помолиться, оставшись один у мощей святого» (3).
   Ничего подобного на Острове нет. Там «вечный настоятель» — игумен Паисий, навязывающий себя всем в духовники и требующий слепого подчинения. А уж говорить о том, что Батюшка святой — ни в коем случае! А то, обязательно, «досадишь священноначалию» и запишут тебя во все тоталитарные секты разом. Такое вот чужое «православие»… Если бы чтили отцов, не было бы такого обнищания духа в Церкви.
    
   После упокоения отца Николая, к которому мы питали безграничное уважение и любовь, просто осиротели. Что-то важное пробудилось в душе. Спала розовая пелена наивного отношения к церковной жизни. Живя под крепким крылом Старца, мы не знали сомнений. Чуждые по духу священники не смели навязывать свое «православие». И вот, стало очевидным, что наступила суровая действительность и что у нас мало духовных наставников, способных наставлять человека в деле преображения души, обожения, в подчинении своей воли Воле Божией. Мало делателей на жатву, или жатвы нет?! Что-то непоправимое произошло, и мы осознали, что жизнь на Острове далека от уклада жизни нашего Батюшки и отцов, что она несет с собою гибель и разрушение. Как четко определил эту подмену М.В. Нестеров: «это было Небо, притянутое к земле, а не земля, вознесенная на Небо». И как предсказывал в 1919 г. профессор Д. Болдырев — «приблизилось время разрушения наружных стен Церкви и сокращения Ея до внутренней цитадели». Понятными до боли стали слова отца Николая: «Веру, Веру храните! Они ее у нас жигнуть хотят!» — вот это и есть корень всех зол, и суть духовной брани. Мы не желали соприкасаться с губительным духом новых «настоятелей», ибо страшились прилепляться к тому, что считали греховным по самому происхождению и потому воздерживались от общения с такими учителями и им единомысленными людьми, как воздерживался от общения с ними и сам отец Николай.
   Сейчас же многим приходится идти самим, «царским путем», оберегая душу от произвола «церковных чиновников», совершенно не желающих понимать, что человек — не собственность архиерея, игумена или настоятеля и стремящихся прибрать к рукам овец не своего стада. Преподобный Серафим называл таких людей «чуждопосетителями» — по Апостолу Петру. Это значит «посягающие на чужое» (1 Петр.4.15). Старица Домна Фоминишна, монахиня Дорофея, так передала свое прощание с отцом Серафимом: «За три недели до кончины Батюшки прихожу я к нему, он и говорит мне, глубоко вздыхая: «Прощай, радость моя! Скажу тебе: придет время, многие захотят, и будут называться вам отцами, но прошу вас, ни к кому не склоняйтесь духом!»(4)
   Устав наш отныне по слову Паисия Величковского: теперь «вместо отца, Бога имейте себе Наставника, и учение Святых Отец, и повинуйтеся друг другу, и послужити: душу едино и сердце едино имейте».
   Незримое духовничество Батюшки для нас очевидно и не подлежит досужим человеческим мнениям. Батюшка Николай ушел, навечно соединился со Спасителем через святую праведную жизнь, но оставил нас на послушании, как духовник. Именно так — на послушании… Однажды Глинского Старца отца Виталия (Сидоренко) спросили, как возможно послушание Старцу, если он упокоился и перешел в мир иной? Как это осуществимо в обыденной жизни? Он ответил: «У Бога нет мертвых, у Него все живы». Послушание духовному отцу остается на чадах, даже если его уже нет рядом, на земле — «поэтому мы и называемся верующие!» Вся соль — в слове «верующие». Вера должна быть, а от нее все остальное».(5) «Если человек верует, ему Сам Господь водитель, — говорил отец Николай, и уточнял: «главное — быть верующим, веровать».
   Отцы оставили нам заповедь: если уж человек сам не может быть святым, то пусть хотя бы потрудится быть рядом со святыми и почитает их… Этой заповеди мы и следуем.
   
   

«Дети! Есть ли у вас какая пища?»

   Этот одиннадцатый год все же особенный. Многие островитяне, жители Талабска, словно прозрели. Убедились, что на их маленьком Островке захоронено истинное сокровище, частичка Святой Руси — незабвенный Батюшка Николай, тайный епископ-исповедник гонимой Церкви Нектарий, хранитель святоотеческих традиций. Батюшка имел в себе такие добродетели, которые олицетворяют давно ушедшее понятие — Святая Русь. Строгая, смиренная, кроткая, взыскующая Бога… Он ждал и привечал именно тех, кто ищет Бога, а не Старца: как и все духовные, избегал тщеславия и почитания от людей: «Вот вы все духовников ищете, а Евангелие?!» Однажды ночью, в глубоком сокрушении, тихо сказал: «Я звал, многих, но пришли немногие». Какие безценные жемчужины Духа он нам оставил в своих наставлениях:
   «Если ты обретешь Господа, — в тебе будет жить все Небо, с его безконечным величием и Божественной красотой, с которой ничто земное не может быть сравнимо...Это полнота Любви человека к Богу».
   «Ты живешь со Христом, а Он в тебе — и все очень просто».
   «Все Евангелие говорит нам о том, что Христос — это Радость, в Которой нет страха. В любви нет страха, совершенная Любовь изгоняет страх мучений. Со Христом мы пойдем и на муки, и на Голгофу, и на Распятие, но вместе с Ним — в Воскресение Жизни... В Вечность...»
   «Господь всегда близок к человеку, Он — Самый Верный Друг, в Евангелии это сказано: «Вы друзи мои есте» (Ин. 15.14). Он — Живой, Он слышит не только наши молитвы и просьбы, но и прежде прошения подает все необходимое для нас в этой жизни. Только надо постоянно обращаться к Нему с любовию и доверием».
   «Молитва должна быть искренняя, как обращение сына к отцу. Ведь Бог — Отец каждого из нас».
   Сейчас многим открыто, что Старец Николай был послан Господом с особым служением. В трагическое время отступления от Бога и Царя, именно благодаря таким пастырям сохранилась и окрепла Вера в народе. Батюшка имел духовное помазание от Самой Руки Божией, благословение Свыше. Агиографу, кандидату исторических наук Андрею Виноградову, задали вопрос от Журнала Московской Патриархии: «Для каждой исторической эпохи характерны свои типы святости. Можно ли обозначить те, которые наиболее актуальны сегодня?» - «Если первая половина XX века стала в России эпохой Новомучеников, то для второй половины особенно характерен феномен старчества. Очень актуален этот архетип святости и сегодня. Но такие подвижники появлялись и в эпоху гонений, достаточно вспомнить, например, отца и сына Мечевых, правда, тогда их служение также было связано с мученичеством. Сейчас же сам по себе подвиг пастырства в глазах людей становится ничуть не менее героическим: уже нет необходимости исповедовать Христа перед органами ЧК или другими гонителями, но появляется острая необходимость нести Образ Христов в нашу донельзя обмирщенную жизнь. Поэтому почти легендарными стали образы таких известных духовников, как, например, отец Иоанн (Крестьянкин), отец Николай Гурьянов с Острова Залит и другие — эти имена вызывают большой общественный резонанс. Они пока не причислены к лику Святых, но я предполагаю, что если бы наша агиографическая наука работала в штатном режиме, а не находилась в стадии первоначального развития, то в скором времени они могли бы быть канонизированы». (6)
   Очевидно, что Батюшка был великим служителем Церкви. В чем это выражалось? Во всем и в самом главном: он заботился о пастве как Господь о Своих Учениках. В Евангелии от Иоанна об этом пронзительно и ясно сказано: по Своем Воскресении, «опять явился Иисус ученикам Своим при море Тивериадском… и говорит им: Дети! Есть ли у вас какая пища? Они отвечали Ему: нет. Он же сказал им: закиньте сеть по правую сторону лодки, и поймаете. Они закинули. И уже не могли вытащить сети от множества рыбы» (Ин. 21.1–6). Древний символ Господа нашего Иисуса Христа — это Рыба. Ее изображали первые христиане как исповедание своей любви ко Спасителю и приверженности Его Учению. Живя на Острове, Батюшка «наловил» и оставил нам «множество рыбы». — Проповедь Христа своей личной жизнию, в которой процвели духовные плоды: любовь, радость, мир, долготерпение, вера, кротость и воздержание.
   Убиенный отец Павел Адельгейм, которого почитают как исповедника за мученическую кончину, говорил: «Образы духоносных праведников не вмещаются в слова. Они богаче, ибо за словом присутствует дух, невыразимый словом. Здесь, также как с цветами. О цветке можно сказать так наглядно, что изображение становится зримым, но совершенно невозможно передать запах цветка. Есть только единственная возможность его ощутить. Нужно цветок вдохнуть всем сердцем. Так и с праведниками. О них можно безконечно говорить, но пережить их благодатное действие на душу возможно при личной встрече». Многие из нас видели святого и сподобились этой встречи.
   Мученик Борис (Холчев) сокрушался: «Жалко молодежь. Мы сами-то добродетелей не имеем, но мы хотя бы видели праведников, имевших добродетели. А молодежь их не застала. От кого же им брать преемство в духовной жизни?» Потому мы и придаем большое значение описанию личного общения с праведником, с которым свел нас Бог. Отец Николай — это отче Любви. Его жизнь — жертва за тех, кого он любил, жертва за всех нас. В нем не было никакого насилия над душой человека, а кроткая молитвенная тихость и ожидание, когда человек сам услышит глас Божий и отзовется, а Батюшка лишь мудро направлял и помогал откликнуться на призыв.
   
   

«Искали Бога — нашли Старца»

   Игумения Елизавета (Орлова), воспитанница Глинских отцев, вспоминала: «Мы искали Бога — а нашли Старцев. А сейчас люди ищут не Бога, а старцев, человеков ищут. Когда приезжали к отцу Виталию (Сидоренко), то говорили иногда: «Слава Богу, мы Вас нашли». А он отвечал: «Не вы меня нашли, а я Богу молился, и Господь избрал вас. То есть послал вас ко мне». Надо молиться, просить, и Господь Сам пошлет Старца». Так же ответил мне и Батюшка: «Вы думаете, Вы сами ко мне пришли? — Нет, это Господь привел Вас ко мне и Виленские Мученики».
   Много свидетельств о святости Батюшки: «Как рассказала врач из Пскова Тамара Михайлова, говорить о нем чрезвычайно сложно, такие люди не рассказываются. Чтобы его понять, достаточно было молча посидеть рядом с ним. Тогда все становилось ясно, и разрешались тревожившие душу вопросы. Но рассказать о нем… Если и пытаться описать отца Николая несколькими словами, то эти слова — Понимание, Терпение, Любовь. Такая глубина была в его глазах… Он был предельно прост, иногда даже до юродства. Для него не существовало ни чинов, ни национальностей, ни различий в вероисповедании, ни добрых, ни злых. Он всех любил, всех понимал. Тамара Михайлова вспоминает, как обычно немногословный Старец целых пятнадцать минут беседовал с молодым мусульманином и под конец разговора благословил его.
   Паломники преклонялись перед ним, и многие местные частенько обращались к нему в трудную минуту. Отец Николай их благословлял, только добавлял: «Ты смотри, заходи ко мне. Водку-то не пей, да в церковь приди. Я тебя жду, жду тебя». Откликаясь на просьбы людей, говорил: «Я-то что? Я-то помолюсь. А там — как Бог даст. Он все управит». А когда приходили благодарить его за помощь в той или иной беде, Старец не раз отвечал: «Это Вера твоя помогла». И в разговорах с приходящими любил повторять: «Веришь — хорошо, что веришь. Ты только в Бога верь». Его многие называют великим молитвенником. Молился он за Остров, за Страну, за всех людей. Не один человек, побывавший у него, возвращался назад, словно на крыльях, не одному паломнику отец Николай указал предназначение в жизни. Свою же силу черпал он в молитве и в Вере. Когда у него спрашивали, чем бы его отблагодарить, ответ был таков: «Молитесь за меня. Мое имя Николай». Старец Николай любил Бога и всех людей. Он жил полностью по Нагорной проповеди Христа. Любовь и Вера определяли его жизнь. И желанием его было, чтобы они определяли жизнь каждого человека»(7).
   
   

«Спасая других, умрешь за Христа»

   Батюшка всегда повторял, что наша Вера — радостная, ибо она ведет прямо ко Христу. Но Православие — это Путь Страданий, в страданиях же есть то необходимое для спасения души сокровище, которое помогает сердцу раскрыться для Света Божией Истины. В сущности, страдание — это начало подлинной духовной жизни, и чтобы приобщиться к Истине — ко Христу — нужно приобщиться страданию. Тогда наградой будет спасение души и жизнь вечная. На Первом канале в передаче «Мистическая гибель звезд» как-то озвучили удивительный случай прозрения Батюшкой судьбы известного актера: «Осуждая попытки заглянуть в будущее с помощью гадания, Церковь с почтением относится к предсказаниям Старцев. Остров Залита в Псковской области верующим людям хорошо знаком. Это название неразрывно связано с именем Старца Николая Гурьянова. Сюда незадолго до гибели в составе кино-экспедиции попал знаменитый актер Талгат Нигматуллин. Отец Николай принял только двух человек из всей экспедиции и сказал им: «Скажите Черному, что, спасая других, умрешь за Христа». Все поняли, что пророчества адресованы Нигматуллину. В ту пору за Талгатом прочно утвердилось прозвище Черный. Никто и предположить не мог, что слова отца Николая сбудутся уже через несколько месяцев.
   В службу «03» г. Вильнюса поступил звонок: срочно врача. Карета скорой помощи добралась за считанные минуты, но пациент уже не подавал признаков жизни. Медикам пришлось констатировать смерть и вызвать милицию. Прибывшие оперативники установили личность умершего: Талгат Нигматуллин, звезда картины «Пираты XX века». Эта лента собрала невиданную кассу — 90 млн. рублей. Первый советский боевик с настоящими драками, и Нигматуллин — главный супермен отечественного кинематографа. Судмедэксперты, осматривавшие тело, установили: Нигматуллину нанесли 119 ударов, причиной смерти стал травматический шок — актер умер от боли. Когда следователь по особо важным делам спросил друга Талгата Николая Попкова, кто мог убить артиста, тот, не задумываясь, ответил: «Его учитель».
   В середине 80-х главный каратист советского кино Талгат Нигматуллин находился в тяжелой депрессии. Он устал от образа вечного воина, хотел сниматься у Тарковского и Параджанова, а ему предлагали все одни и те же роли «Брюса Ли Страны Советов». На вечеринке Талгат познакомился с неким ученым из Киргизии. Абай Борубаев был пропагандистом восточных учений. Он пообещал артисту, что еще все можно изменить, надо лишь изменить свое сознание. Чтобы добиться этого, необходимо слепо подчиняться учителю, и выполнять все его указания. [Как это похоже на внедряемую сейчас на Острове систему слепого повиновения и «послушания настоятелю Храма», — авт.]
   Талгат был ослеплен этими идеями и перестал замечать, что происходит вокруг. Не прошло и месяца со дня знакомства с Абаем, как Нигматуллин вместе с другими учениками побирался на рынках, выполнял все, что прикажет гуру, и каждый месяц платил ему дань. Между съемками Талгат летал с Абаем по огромной стране. Нигматуллин стал гарантом его неприкосновенности. Любимец публики улаживал конфликты, доставал разрешения на проведение семинаров сообщества, которое уже стали называть сектой. Когда Талгат понял, что его обманывают, было уже поздно, все зашло слишком далеко. Но он все равно пытался найти выход, встречался со священником, просил совета. Потом он окончательно решил порвать с сектой. Талгат собрался в Вильнюс для серьезного разговора с Абаем. Нигматуллин примчался в аэропорт, когда посадка уже закончилась, лайнер был готов к взлету. Актер, проигнорировав знаки, которые так настойчиво посылались ему Свыше, добился, чтобы рейс задержали.
   В обычном многоквартирном доме Вильнюса сбылись пророчества Старца Николая. Абай объявил Талгата предателем и приказал своим охранникам бить его, понимая, что, отпусти он Нигматуллина с миром, другие могут последовать за ним. Но почему Талгат не сопротивлялся, друзья не могут понять до сих пор. Говорят, после убийства у Талгата нашли православный крестик. Известно, что он собирался принять Православие и даже выбрал себе новое имя — Анатолий. [Это имя благословил ему Батюшка, с греческого означает восточный, — авт.] Почему он предпочел не сопротивляться? Может быть, Нигматуллин, готовясь стать православным, принял в сердце главные заповеди, и ту, которая гласит: «Ударившему тебя по щеке подставь и другую». Талгат погиб, но спас других. Секта распалась. Окутаны тайной и все последовавшие за смертью актера события. Возмездие настигло убийц Нигматуллина. Во время следствия один из приспешников Абая сошел с ума. Сам Борубаев получил 14 лет колонии строгого режима, там внезапно скончался при невыясненных обстоятельствах — умер от удушья в одиночной камере при открытых окнах, отсутствии веревки и признаков насилия».(8)
   Дай Бог, чтобы люди понимали, что подчинение, основанное на уничтожении свободы, достигает своего апогея в аду — где нет ни любви, ни свободы, а лишь безоговорочное повиновение Великому Инквизитору. Необходимо быть очень внимательным к делу спасения души, дабы не попасть в липкие сети такого «послушания» , по сути сатанинского рабства.
   
   

Понимание святости - показатель церковного сознания

   Отец Николай ближайший к нам по времени святой. Поэтому восприятие, переживание и осмысление его святости некоторым образом показатель церковного самосознания общества, способность понимания святости как цели христианской жизни. За все эти годы, как Батюшка ушел в иной мир, окончательно уверовала, что наши отношения со святыми — это отношения живых с живыми. Но также убедилась, что есть люди, которые не боятся хулить святых и даже воюют с ними от имени Церкви… Конечно, при таком отношении Небожители не входят в нашу жизнь, но оставляют нас расплачиваться по полной мере за неверие и хамов грех, отсутствие любви и благоговения к тайне личности святого.
   «Теперь такая редкость — верующий христианин, — как-то сказал Батюшка, — и добавил: — Это все оттого, что красные архиереи и красные попы». На его языке это означало — неверие, обновленчество, протестантизм. Блаженная Марья Ивановна Дивеевская об обновленце архиепископе Евдокиме (Мещерском) так и говорила еще до его явного отступничества: «Красная свеча, красный архиерей».(9)
   В старину говорили, что падение нравов и веры начинается с падения духовенства. Всем известна лаврская поговорка: «При Преподобном Сергии попы были золотые, а чаши деревянные, ныне же — чаши золотые…»
   Замечательны для нашего разговора «Письма из Сарова» архимандрита Сергия (Страгородского). — В них живое свидетельство будущего епископа об очевидной святости «недозволенного святого» Батюшки Серафима, голос совести: «Как-то особенно действуют на меня в настоящее время заупокойные песнопения. Поешь «Со святыми упокой», «Упокой, Господи...» А сам думаешь: «А по какому, собственно, праву я молюсь за него, когда, казалось бы, я должен просить его молитвы?» Еще достоин ли я за него, чудного Старца нашего, молиться? И я на панихиде молил Старца более, чем за него молился»(10).
   Вот бы сотрудникам псковской митрополии, гонителям почитателей святости отца Николая, поучиться у Патриарха Сергия и спросить самих себя: «А по какому, собственно, праву мы запрещаем молиться и славить чудного Старца?» — Ведь и права-то, нет никакого. По канонам Церкви, каждый христианин может приехать на Остров, к Батюшке, поставить свечу к его иконе — и пропеть любое молитвословие: и канон, и акафист. Об этом четко и ясно сказано в «Церковном праве» под редакцией протоирея Владислава Цыпина в главе «Подвижники Благочестия».
   Почитание Батюшки действительно сравнимо с почитанием Преподобного, ведь неслучайно отец Кирилл (Павлов) сказал: «Святой, несомненно, святой. В наши последние времена Старец Николай — светильник, подобный Серафиму Саровскому». Как и Преподобного, Батюшку почитали как святого еще при жизни. А после успения документально отмечено множество чудотворений по молитвам к нему. Фотографии, изображения отца Николая, как и портреты Батюшки Серафима, еще при жизни почитались верующими как иконы. Как и Преподобного, Батюшку очень любит и почитает народ, и всячески препятствует прославлению «начальство». Итак, перед нами извечная брань между народной Верой и чиновничьим неверием. Божественной правдой и человеческой кривдой. Казалось бы, какие могли быть препятствия к прославлению святого Старца Серафима, уже повсеместно почитаемого? Но почти весь Синод был против: «Слишком много чудес» — сомневались. Подобное и с Батюшкой: «Еще рано судить о святости». «Никто не оспаривает праведную жизнь протоиерея Николая Гурьянова», но «Церковь против бездумного почитания, порой переходящего в кликушество»» — возмущается священник СПб епархии Александр Будников, не разъяснив при этом, что такое «бездумное почитание». Но как бы ни старались «отнять» или «прибавить» святости Батюшке, она остается. Ведь для верующего человека главный источник святости — Сам Бог, как Солнце, от которого исходят Его лучи — святые. А политические игры со святостию никогда не будут приняты простым народом. Святые самоценны, и святость не может быть ни навязана извне, ни отнята росчерком бюрократического сервильного пера. «Потому «заказные прославления» или «извержения» вызывают отторжение и глубокое недоверие к самой власти, пытающейся ситуативно играть на чувствах простых верующих. Особенно это опасно в наши дни, когда большинство исторических, национальных и мировоззренческих ценностей искажается вместе с переписываемой едва ли не каждый год историей».(11)
   Где уж тут прославлять отца Николая, если ныне со спокойной совестию «выносят» из Святцев уже канонизированных именно Церковию Святых и их мощи из Храмов (Святитель Василий Кинешемский)! Каждый год из церковных календарей таинственно исчезают имена прославленных новомучеников, счет идет уже на десятки. В этом году «исчезли» 36 святых. Полным ходом идет «деканонизация». Далее приведу характерный пример, кто и как решает, «судит» о святости…
   
   

«Сильное почитание радикальных»

   В настоящее время всенародное почитание отца Николая, заметим, не только в России, окончательно предупредило официозную «чиновничью канонизацию», которой горе-богословы и сотрудники псковской митрополии так страшатся: «ситуация в Псковской епархии, описанная исследовательницей из Санкт-Петербурга Юлией Андреевой, — сетует корреспондент Юлия Зайцева, — являет пример жесткого противостояния. В конфликте вокруг наследия почитаемого Старца о. Николая Гурьянова (1909+2002) с Острова Залит участвуют три стороны. Социолог назвала первую группу условно «радикальными» — это те приезжие, которые сгруппировались вокруг кельи Старца и собирают материалы для его канонизации, считая его тайным епископом. Для этой группы свойственно «сильное почитание» не только самого Старца, но и Григория Распутина, которому пишут «акафисты» и «иконы». Эта активная группа находится в жесткой конфронтации с «умеренными», которые представлены также, в основном, приезжими, поселившимися на Острове еще при жизни о. Николая, но сгруппированными вокруг местной церкви. Между этими непримиримыми сторонами находят свое место местные жители, а также многочисленные паломники, которые, попадая на Остров, не могут сразу понять, почему у ворот кладбища висит предупреждение митрополита Псковского Евсевия о том, что не благословляется брать печатную продукцию с грифом «Благословение Келлии»; почему в день памяти Старца, 24 августа, служится две панихиды на могиле [уточним, что мы, «радикальные», всегда служим молебны Батюшке — авт.], устраивается две разных поминальных трапезы и т.д. Местная епархия дистанцируется от активных сторонников «Келлии», в числе которых приезжие священники, в том числе и из Москвы, но никаких активных действий не предпринимает [положим, это не совсем так, — авт.]. Конфликтность проявляется и в решении вопроса об установке надгробия на могиле о. Николая, и памятника у церкви, и в спорах о святости о. Николая, и о правах на его наследие. Все эти явления исследовательница связывает с «низким уровнем духовности и естественными проявлениями народной религиозности». При обсуждении доклада было отмечено, что ситуация на о. Залит представляет особый интерес, т.к. она может оказаться типичной для ряда епархий, в которых возник в последнее время культ местночтимых Святых»(12).
   Думается, что комментарии излишни. Яснее не выскажешься! Кого-то в Церкви очень тревожат «проявления народной религиозности» по всей России, выражающиеся в почитании местных Святых, как нечто нежелательное. Но ведь в любви ко Святым и проявляется духовное возрождение нашего народа. Оно начинается с сердца, с души. Это живое и искреннее стремление вернуться в Отчий Дом – Церковь Христову, и его невозможно запретить.
   В сознании верующих духовный подвиг отца Николая несомненен. В чем же проявлялась святость Батюшки? — Во всем: и в дарованиях Свыше, и в высоко-добродетельной жизни, и в понесенных трудах, и в самом очевидном: сразу по упокоении, появилась основная форма церковного почитания — молитвенное обращение к отцу Николаю как заступнику перед Богом. За три дня с момента кончины тело Старца не начало разлагаться, не окоченело, несмотря на сильную летнюю жару. Кожа не приобрела серо-синеватый оттенок, но оставалась теплой, была мягкой, о чем свидетельствовали сотни людей, прибывших попрощаться с Батюшкой. Их свидетельства мы постоянно публикуем во всех изданиях: «Тело Старца было подобно святым мощам» — таковы слова очевидцев, считавших это проявлением Благодати Божией. Как известно, нетленность издавна считается в Православной Церкви признаком святости. Весь вид Старца, упокоившегося блаженным успением, свидетельствовал о победе над смертию и тлением. Слова Святителя Игнатия (Брянчанинова) могут быть в полной мере отнесены к отцу Николаю: «Видели ли вы когда-нибудь тело усопшего праведника? Оно не смердит, к нему подходят без страха. А на похоронах скорбь растворяется в неизъяснимой радости… Это знак того, что душа усопшего стяжала Милость и Благодать Божию».
   Все это плод истинной святости — и мы его видели и ощущали, как благоухание дивного цвета, тихо и незаметно выросшего в ущелинах скал, как лилия среди терний. Вот свидетельство священника из Пскова Алексия Николина, принимавшего участие в соборном отпевании: «Народу было уже очень много. Гроб вынесли на площадку перед Храмом. У отца Николая было очень спокойное лицо, словно, у спящего, только гораздо строже. Ручки были мягкие и слегка прохладные. Веруем, что ныне отец Николай молитвенно предстоит за Россию пред Лицем Господа нашего на Небесах. Возжегся новый светильник Божией Благодати, ведь Святая Русь не погибнет никогда. О диво дивное! В эпоху кромешной тьмы Господь сподобил нас жить среди святых и лицезреть их».
   Прошло одиннадцать лет, и мы видим, как сбывается пророческое слово Батюшки: «Когда я уйду, то будете приезжать ко мне на Остров, как и прежде». Паломничество к его мощам и чудотворному Голгофскому Кресту не прекращается, по-прежнему люди получают исцеления от «иерусалимского маслица», которым помазываются прямо из лампадки на могилке. Батюшка не оставил нас. Он продолжает удерживать Церковь (как земную организацию верующих во главе с иерархией) от разложения изнутри, он молится о Ней и страждет, как печалуется о Матери-Церкви отец Кирилл (Павлов), уже в мощах пребывающий среди нас, как содержит Истинное Православие Старица Феодосия (Косоротихина) Рязанская, десятки лет недвижимая телом, но горящая духом. И когда у человека иссякают силы слышать представителей «липовой релегиозности», которые своими «наставлениями» наносят только вред душе и превращают паству в духовных чудовищ, Ангел напоминает: были, есть и будут на земле святые Божии люди, свободные ото лжи и лукавства, слышащие голос Бога и принадлежащие Церкви Страждущей, Гонимой и Святой. Им молитесь, их слушайте, их делам и жизни следуйте. Они научат вас жить просто, по-настоящему, по-христиански, следуя завету Царя-Мученика Николая: «Передайте всем, [...] что зло, которое в мире, будет еще сильнее, но не зло победит, а Любовь».
   
   

Русские пастыри-исповедники

   Отец Николай пережил много напастей, злобы и клеветы, но сам был чужд гнева и ненависти. Какие только ужасы построения «светлого будущего» на костях русского народа он не пережил, но остался Божиим человеком и пытался достучаться и до сердец мучителей. В лагерях прошел, по его словам, «великую школу Смирения и Послушания». В общей сложности, в тюрьмах и ссылках находился около 11 лет. Однажды на Остров приехал человек, близко знавший Старца-архимандрита Иосифа (Сафронова, 1901+1993) из Внуто. Он пробыл в келлии весь день, рассказывал Батюшке о своем духовнике. Внимательно слушая и по временам задавая вопрос, отец Николай сказал: «Его скорбный путь — путь всей Русской Церкви... Наш путь». Позднее, нашла воспоминания самого Соловецкого узника: «Народ сначала терпел хулу на «Бога богов», надеялся, тем и обойдется: «лишь бы хуже не было». Еще как хуже вышло! В Новоиерусалимском монастыре большевики пытали насельников, чтобы отреклись от Православной Веры. Топили в пруду, сбрасывали с колокольни, вешали. Никто не отрекся! К тридцатому году, как мне попасть на Соловки, позакрывали все монастыри. Был голос во сне: «Придут за тобой!» Поднялся с постели — и сразу стук в дверь: «Одевайся».
   Все ужасы там были, какие можно придумать. На костях и крови жизнь строилась. Каждый день молились как в последний… Служили, где придется, лишь бы только Антиминс не отобрали — плат с зашитыми в нем Частицами Святых Мощей. Без Антиминса Литургия совершаться не может. Но все-таки отобрали. Тогда в качестве Освященного Престола возлагали Крест и Евангелие на грудь Преосвященного Петра (Зверева), архиепископа Воронежского. Часто служили на груди у известного Старца отца Тавриона Батозского. Так поступали древние христиане, когда их преследовали. Например, Мученик Лукиан. Он был пресвитером и перед смертью в тюрьме совершил Евхаристию на груди — на Живом Престоле. И Владыка Петр умер Мучеником. Заморозили его на Секирной горе за отпевание беглой уборщицы Императрицы — Валентины Карловны. Разрубили и закопали. Останки удалось тайком откопать и захоронить возле Тихвинской часовни... Много там, на Соловках, Великомучеников — архиереев; еще в середине двадцатых было больше двадцати: почти все погибли. В тридцать втором году на Пасху в бараке отметить праздник собрались. Кто-то донес — нас всех захватили, допрос: «Кто зачинщик?» Нас, молодых, старики спасли — вышли вперед. Начали сразу в них стрелять. Старшие священники загородили своими спинами молодых, и те остались живы. Восемнадцать старших священников были тут же убиты. Ой, какое время было! Ужас! Дай им, Господи, Светлый Рай. Старцы предсказали мне долгую жизнь, себе — смерть, и велели за них молиться. Вот, дожил до старости. Как до смерти дожить?»(13).
   Именно во время беседы о Старце Иосифе отец Николай приоткрыл и свои страдания и муки: «Господи, что они творили с нами, с духовенством, с христианами! Страшно подумать… А меня враг с детства ненавидел — все время хотел убить. В тридцать втором сослали в Сыктывкар, на строительство Воркутинской железной дороги: «В Полярье путь железный готовим проложить… Облегчить жизнь крещеным — страну обогатить»… Такое послушание нам дали — кирка да лопата. Мы там и лес валили. Рядом была вагонетка, груженая бревнами. Подослали уголовников. Они всех духовных ненавидели. Пихнули меня к стене, зажали — и толкнули вагонетку. Меня и придавило до смерти. Умер я… Душа вышла из тела, как птица порхнула. Я тело свое пустое видел. Но Царица Небесная умолила Господа продлить мой срок на земле. Подняли меня отцы на руках, духовенство благодатное, святые страдальцы, и отнесли в сторонку. Потом стали служить Литургию. Я Столиком был, Престолом. И душа вернулась в тело, вздрогнул я, задышал». — Такие скупые слова о великом… Доктор, осматривавший Батюшку, с удивлением спросил: «Как же Вы живете? У Вас ребра вросли в легкое? С этим повреждением жить невозможно!» — «А это мне на память о моих санаториях и Милости Божией и Царицы Небесной ко мне» — ответил Батюшка.
   
   

«Молитесь о России»

   Старец прозревал Грядущее и хранил в своем сердце откровение о судьбах России, бывшее ему еще в отрочестве. С его слов мы знаем: что «Господь Россию помиловал, уже помиловал за Крестную Жертву Царя… Но нет от века горшей Страдалицы». В шестидесятых, во времена холодной войны, его спросили: «Что будет с нашей Россией?» — В ответ услышали небывалое: «Мои драгоценные! Трудно быть России пятьдесят первым штатом Америки!» — Тогда, в это никто поверить не мог, сейчас же видим, как именно американцы продают и покупают Россию, как хищнически растаскивают не только землю, ее недра и богатства, но самое главное сокровище — безсмертную душу человека. Душу России продают.
   Профессор Недоступ А.В. свидетельствует: «Еще в 1993 г. раза два или три слышал я от отца Кирилла (Павлова) такие слова: «Да, хребет России почти сломали». Мы по наивности бодро возражали: «Батюшка! Как же? Преподобный Серафим Саровский и другие святые предсказывали, что будет чудо! Россия восстанет»». — «Да, будет нам «чудо», как в семнадцатом году». (14)
   Иногда мы слышим: «А каков богословский статус предсказаний ваших старцев?» — Ответ очевиден, он содержится в Послании Апостола Павла: «Духа не угашайте. Пророчества не уничижайте. Все испытайте, хорошего держитесь» (1 Фес. 5. 19). Харизма пророчества была дана Церкви на все времена и нельзя этим пренебрегать, как нельзя забывать, что пророчество не означает предсказания Будущего. Оно открывает Божию Волю для настоящего времени. Следовательно, указывает верный путь в Будущее. Пророческое слово отцов врачует нашу слепоту, является то предостережением, то утешением, либо и тем, и другим одновременно. Можно сказать, что пророческое слово праведников помогает нам раскрыть «знамения времени»: «Лице земли и неба распознавать умеете; как же времени сего не узнаете?» (Лк 12, 56). Откровения отцов, носителей Духа Святаго, признаются Церковью: их смысл в том, чтобы помочь нам найти правильный путь.
   Отец Николай последнее время часто вздыхал: «Боже! Как жаль людей. Народ брошенный, без пастырей, духовно помутненный. Мы приближаемся к пропасти, потому что мало кто молится о России. А о ней надо горячо и слезно молиться! Кругом одна болтовня, многое уже проболтали… Прошу всех — всегда молитесь о России. Просите Царя-Мученика, Он — наше упование. Надо кричать всем сердцем, и Господь услышит». Такие же предчувствия были и у отца Иосифа из Внуто. Его спросили: «Довелось слышать несколько лет назад, как Вы в проповеди сказали: мы не идем — мы бежим к пропасти. Что же с нами нынче?» — «Теперь мы в пропасти». — «А выберемся ли?» — «Не знаю. Слишком много проболтали. Народы дерутся. Политики — врут. А что о России надо помолиться — никто нигде не скажет. Выйдите из дому, посмотрите на Небо и помолитесь мысленно за Россию — это моя к вам личная просьба». — «А как, по Вашему мнению, отдельному растерянному человеку есть ли шанс выкарабкаться из своей, персональной, пропасти?»
   — «У Бога все возможно. Если в каждой душе и сердце царствовал бы Христос, Отец Небесный и Дух Святой… Им и приносить свое покаяние для осмысления страстей, пороков. Вот обращу ваше внимание на мытаря и Моисея. Мытарь стоял в церкви, даже у порога ее, бил себя в грудь и тайно говорил: «Боже, буди милостив мне, грешному!» А Моисей вел из Египта народ свой, который подозревал его, что он хочет уморить людей. Его даже убить хотели, а он шел, скрепя сердце, и молча молился Милосердному Богу. Господь услышал и мытаря, и Моисея, потому что они кричали сердцем... Удаленному от Бога очень тяжело жить — тем более сейчас».
   — «Что ждет Церковь нашу, как вы считаете?»
   — «Не знаю. Преподобный Серафим учил: ожидаются гонения, потом откроется Истина, однако — ненадолго. Вот теперь эта полоса». — «А как же кругом твердят: возрождение, возрождение?» — «Это лишь слова. На деле — разврат и ужас».
   — «Вот иные говорят: нет теперь сильной власти, в семнадцатом году искусственно перевернули Россию». — «Я за Монархию, но не за тех монархистов, которых по телевизору показывают. Ой, Господи, что творят! Спохватились обустраиваться. Иоанн Кронштадтский предупреждал: придут дерзостно распоряжаться Престолами земных Царей; те придут, кто и собой-то не умеет управлять. Ничего для России не сделали, а как друг с другом препираются. Я ведь к Горбачеву в свое время хотел ехать, поговорить маленечко, с полчаса. Да он тогда занят был, да и я староват» (13).
   Накануне февральского бунта 1917 г. было видение Божией Матери, и Она со слезами молвила: «Многие души идут во ад, потому что никто не хочет пожертвовать собой и молиться за них с любовию». Отец Александр Шаргунов с болью говорит: «Многие души — тогда, а что сказать о множайше многих сегодня? Что же нам делать? Как уберечь нашу Россию, как спасти от вечной гибели наших близких и самих себя среди окружающего нас уже на земле ада. Где взять эту любовь к Богу и человеку, которая из-за небывалого еще умножения беззаконий в мире охладела более чем во многих, иногда кажется, почти во всех?»
   Спрашивали и мы не раз Батюшку: «Ждет ли нашу Церковь расцвет и возрождение?» — Он помолчал, а потом — в самую глубину, острием пророческой мысли: «Не ждите никакого расцвета. Храмы открыты, есть где исповедаться и причаститься… Вот и весь расцвет. Храните, что имеете. В Слове Божием сказано, что всех верных христиан ожидают в жизни гонения, а потом откроется Истина, но ненадолго, «на малое время» — и придет Господь судить мир, но «найдет ли Веру на земле». Потому главное — храните Веру».
   В наше непростое время мы становимся очевидцами подмены многих священных символов и понятий. Но все же несомненно веруем, что за Царскую Жертву и с прославлением Святого Благоверного Царя-Мученика Николая и Его Августейшей Семьи растет Надежда, что Господь спасет Россию. И Она возродится во всей своей духовной славе и красоте, Святоотеческой, Древнерусской, богословски мудрой, нравственно крепкой… Мучимой, но Непобежденной, как и пророчествовали наши Святые и блаженной памяти Батюшка Николай, смиренный епископ-исповедник эпохи гонений на Церковь в схиме Нектарий.
   

Схимонахиня НИКОЛАЯ (Гроян)

   
   
   1. Сергей Бехтеев
   2. Охридский Пролог. М. 2010. С. 30
   3. https://www.nsad.ru/articles/gorodskoj-starec_1
   4. Слово Батюшки Серафима. 1999. С. 93
   5. Игумения Елизавета (Орлова). Искали Бога — нашли Старцев
   6. Андрей Виноградов. Как создать сорвесную икону Святого. ЖМП № 11. 2012
   7. Потерянный Остров. Псковская Губерния. № 33 (104). 2002
   8. https://www.1tv.ru/documentary/print/fi=6723&fd=201204102325
   9. Блаженные Старицы Дивеевского монастыря. М. 2004. С. 306
   10. https://www.portal-credo.ru/site/?act=lib&id=34
   11. Глеб Чистяков. Борьба за святость.
   12. https://www.blagovest-info.ru/index.php?ss=2&s=3&id=23552
   13. Свящ. Владимир Шикин, Б.Украинцев. Пастырь. Головкова Л.А. Крестный путь архимандрита Иосифа (Сафронова)
   14. Сост. свящ. Виктор Кузнецов. Духовник архимандрит Кирилл (Павлов). М. 2013. С. 231

---

   Голосуем